| Кандидат экономических наук. Преподавал в МГУ. В 1990-х годах с женой и детьми уехали из России. Окончательно осели во Франции. Работает в страховой компании. По роду службы посетил немало стран. Рассказы стал писать лет пять тому назад. |  |
Нищий
Французский город N. всегда был велик и зажиточен, так, что некогда мог поспорить по могуществу с самим Парижем. На центральной площади стояла пышная и аляповатая мэрия наполеоновских времён, а в двух кварталах от неё — главный городской собор с церковью Св. Петра. Настоятель церкви, отец Анри, нестарый ещё человек, имел большой приход и несколько щедрых пожертвователей из числа горожан. Сам он, как и подобает священнику, жил скромно, в старинном узком двухэтажном доме, похожем на палец.
В праздничные дни к церкви стекались попрошайки всех сортов и c гордым видом, как это умеют делать только французы, просили денег. Среди них особенно выделялся человек средних лет совершенно не клошарного вида. Просто год назад он пришёл непонятно откуда и с тех пор жил на паперти. Денег он не просил, но лежащая рядом потёртая кепка всегда наполнялась мелочью к концу дня. Звали его Тибо.
В холодное время он спал, забравшись в ватный мешок, а когда шёл дождь, он раскрывал большой синий зонт с надписью «кока-кола». В церковь Тибо заходил очень редко — отогреться от промозглой французской зимней мороси. Он вообще почти никогда не отлучался со своего поста, лишь по крайней нужде, то есть в ближайший общественный туалет или в магазин купить «бомбу» дешёвого красного вина. О еде он не заботился. Прихожане приносили ему хлеб, сыр, варёные яйца, помидоры, лук, а наиболее демократично настроенные — баловали сэндвичами. Прохожие, включая и меня, снабжали Тибо сигаретами. Одет он был бедно, но чисто. Рядом с ним, всегда включённый, негромко звучал старенький радиоприёмник, а на ступенях лежала зачехлённая гитара.
Короче говоря, Тибо являл собой образ приятного и ненавязчивого маргинала. Люди, спешившие на работу ранним утром, не без удовольствия смотрели на загоревшее, обветренное лицо безмятежно спящего Тибо и бросали в его кепку несколько сантимов.
В это воскресенье на мессу приехал сам мэр города со своей свитой. Городской голова любил ходить в народ и особенно часто посещал церковь, булочные и театр.
На этот раз чиновников собралось особенно много, а рядом с мэром вихляющей походкой шёл человек, слегка приобнимая мэра за плечо. Было ясно, что главный здесь — он.
Начальники шли вместе с толпой, но и не смешиваясь с ней, чему способствовали два незаметных бугая. На ступенях широкой церковной лестницы процессия приостановилась, и мэр, вальяжно свесив руку в сторону нищего, обратился к своему сановному другу:
— А это — наша городская достопримечательность. И, повернувшись к нищему, спросил:
— Как тебя зовут, голубчик?
— Тибо, — ответил Тибо.
— Тибо, — эхом откликнулся мэр.
Потом все вошли в церковь, и началась служба. В этот раз отец Анри чисто и спокойно прочитал короткую проповедь о Христовых заповедях. Он говорил о возможностях единения с Богом как воплощением вселенского Добра уже при жизни; говорил о том, как изощрённо зло и как тяжело оставаться хорошим человеком. Однако чем настойчивее мы стремимся к добру, тем дальше отступает зло.
После службы прихожане расходились торжественно, негромко переговариваясь друг с другом. Почётный гость, выходя из церкви, сказал:
— Отец Анри очень хорош: какая ясность мысли и слова !
Подходя к машине, он заметил мэру:
— А этим здоровым бездельником с красивым именем вы напрасно хвастаетесь. Потягивает целый день вино, ни черта не делает, спит по полдня — нам бы такую жизнь, старина! Работать надо, работать! Кстати, вы не задумывались, что не всем приятно, когда на ступенях их любимой церкви всё время что-то
Они сели в машину и поехали обедать в ресторан «У маленького капрала».
Через неделю отцу Анри позвонил помощник мэра и попросил о встрече. Месье Дюпон, подтянутый молодой человек с рыбьими глазами, явился в тот же день.
— Отец Анри, — вкрадчиво начал он, — у меня к вам есть одно деликатное поручение, скорее, даже просьба, которая может показаться вам не слишком приятной. Мэрия города просит вас уговорить нищего, ну того, что постоянно торчит возле церкви; так вот, мы просим убедить его уйти.
У Дюпона была неприятная привычка энергично трясти головой как бы в подтверждение своих слов, глядя собеседнику прямо в глаза. Хотелось кивнуть ему в ответ.
Отец Анри, стараясь не показывать растерянности, спросил:
— Чем же, позвольте узнать, вызвана эта странная просьба?
— Понимаете, — убеждал Дюпон, — самое главное для мэрии — это мнение наших горожан, а многие из них недовольны вечным присутствием этого лоботряса. Какой пример он подаёт детям? Хотите, мы предложим ему приличную работу? Увидите, он откажется! Церковь — это святое во всех отношениях, чистое место для жителей города. Мыслимое ли дело?! Сидит на ступенях неизвестно откуда взявшийся детина, целыми днями пьёт вино и слушает радио. В конце концов, своими грязными мешками и пакетами он портит вид на городской собор!
— Молодой человек, при всём моём уважении к властям я не могу этого сделать. Не нам судить и гнать просящих. В конечном счёте, я взываю к вашему здравому смыслу: Тибо скромен, тих, не нарушает порядок. Если кому-то он портит пейзаж, это проблема кого-то, но вовсе не Тибо. Да и хорош же буду выглядеть я, священник, прогоняющий нищего с паперти.
— Мы предполагали возможность такого ответа, — веско заметил Дюпон, — в таком случае в дело вмешается полиция. Благодарю за встречу, мне пора по делам.
После этого гадкого разговора отец Анри долго не мог заснуть ночью и всё молился за Тибо, Дюпона и всех заблудших. Когда он всё же задремал, ему приснился Дюпон, стоявший возле постели и укоризненно качавший головой.
Утром, подходя к церкви, ещё издали отец Анри заметил двух полицейских, беседовавших с Тибо. Когда священник приблизился, те неспешно отошли.
— Что они от вас хотели, дорогой Тибо?
— Проверяли документы, говорили, что я выбрал плохое место для жилья.
На следующий день полицейские вновь подходили к Тибо и жёстко потребовали, чтобы он сейчас же прибрал свои пластиковые пакеты с вещами. Когда Тибо не внял их уговорам и остался сидеть, глядя в пространство, один из них взял два мешка с одеждой и отнёс всё это к ближайшему мусорному баку.
Власти становились неприятно настойчивы, и отец Анри решился поговорить с Тибо.
— Мой друг, вы, кажется, не понравились кому-то в мэрии. Боюсь, что теперь от вас не отстанут. Наверное, вам лучше перебраться на другое место. Хотите, я поговорю с настоятелем церкви Св. Антония на улице Дантеса?
— Что делать? Куда? Уходить? — невпопад ответил Тибо, встал и начал медленно собирать свой скарб.
У священника сжалось сердце:
— У вас, впрочем, есть ещё время подумать. Пожалуйста, оставайтесь, если полиция вас не очень беспокоит.
Нищий продолжал рассеянно обшаривать взглядом лестницу, стараясь ничего не забыть. Отец Анри хотел ещё что-нибудь сказать, но его ожидало на исповедь несколько человек. Когда он закончил и вышел на улицу, нищий исчез.
Через несколько дней на службу приехала мадам Де Вильнёв. Аристократка по происхождению, она вышла замуж за богатого прощелыгу, сколотившего себе состояние на связях в правительстве левых. Впоследствии они разошлись, и мадам де Вильнёв отсудила у бывшего супруга приличный куш.
Несмотря на значительную ренту, мадам Де Вильнёв честно проработала всю жизнь директором большой Парижской больницы, а выйдя на пенсию, переехала в свой родовой замок в двадцати километрах от города N. Она сохранила все свои светские знакомства и раза четыре в год собирала своих парижских друзей, многие из которых высоко летали в социальных сферах.
Мадам отличалась резкостью суждений и в разговоре бывала пряма до грубости. Прихожанкой она являлась, однако, примерной и каждый год жертвовала сумму, составлявшую примерно половину церковного бюджета.
В этот раз они долго беседовали после службы, и отец Анри пошёл провожать почётную прихожанку до машины. Мадам Де Вильнёв остановилась на лестнице и, оглядевшись по сторонам, спросила:
— А где же наш славный трубадур Тибо?
Отец Анри, запинаясь, рассказал, что случилось. Мадам мгновенно пришла в ярость:
— Значит, нищий ему помешал, — распинала она мэра. Грязно ему показалось! Свою задницу лучше бы мыл, старый п
У отца Анри стало радостно на душе. Он и сам раскаивался в своём малодушии и размышлял над возможностью вернуть Тибо. И как хорошо всё разрешилось! Священник возвращался домой и думал, с чего начать. Как найти в этом городе с его многоэтажными домами, разделёнными на бесчисленные ячейки, маленького человека?
После полудня в доме отца Анри зазвонил телефон:
— Здравствуйте, — вкрадчиво прошелестел голос, и священник сразу узнал месье Дюпона. Простите за беспокойство, у меня к вам срочное и деликатное дело. Несколько горожан обратились к нам с просьбой разыскать Тибо, ну этого симпатичного менестреля, недавно покинувшего паперть вашей церкви в поисках новых приключений. Вы, случайно, не знаете, где он живёт?
Отец Анри с трудом сохранял спокойствие:
— А что же скажут граждане, которым Тибо портил пейзаж, не обидятся?
— Понимаете, — доверительно понизил голос Дюпон, — группа горожан, требующих возвращения Тибо, гораздо
— Да нет уж, не стоит. Я буду искать его сам.
Отец Анри положил трубку, и его тут же осенило: «Ну конечно — полиция! Ведь они проверяли у Тибо документы. Могли запомнить адрес». Он отправился в ближайший к церкви полицейский участок. Его там как будто ждали, и к просьбе отнеслись с участием. Быстро выяснилось, что документы у нищего проверял сержант Оливье Дюпон. Сержант оказался человеком аккуратным и скоро выудил из своей записной книжки искомое. Тибо проживал по адресу «улица Сгоревшего Гастона, дом 16». Фамилию нищего сержант, к сожалению, не записал.
Отец Анри порылся в городском справочнике и нашёл, куда примерно ехать. Священник тут же вызвал такси и отправился на поиски Тибо. Как и ожидалось, улица находилась на окраине города, однако вместо дешёвого и небезопасного гетто для французской бедноты, такси доставило отца Анри в приличный спальный район. Дом № 16 был вполне респектабелен и вовсе не похож на городскую социалку.
Он начал внимательно разглядывать именные таблички на домофоне и вскоре обнаружил имя Тибо. Оно примостилось между двумя другими: дантист Лоран Дюпон и просто А. Дюпон. Священник поднялся на второй этаж и позвонил в дверь с надписью «Тибо Фонтэн». Дверь открылась — на пороге стоял сам Тибо, чистый, гладко выбритый, в синем атласном халате.
— А, святой отец, не стесняйтесь, заходите. Я не сомневался, что совесть не даст вам спокойно спать.
Тибо держался уверенно, взгляд его был прям и твёрд.
— Проходите, святой отец. Хотите воды, а может, бокал доброго вина? Есть отличный «Медок» 97 года.
Отец Анри оправился от удивления и огляделся по сторонам. Светлая и просторная гостиная была уютно отделана деревом, стены украшены репродукциями малых голландцев, мебель подобрана солидно. Над диваном висели гитара и лютня.
— Тибо, воскликнул отец Анри, — как же я рад за вас! Что за чудесная метаморфоза произошла с вашей жизнью?
— Да что вы, святой отец, убереги меня Господь от любых изменений, а тем более метаморфоз. Мне почти пятьдесят. Уже лет двадцать я живу таким манером и, как видите, нахожусь в отличной физической форме и бодром расположении духа. Судите сами. Редко в какой день мне насыпают в мою золотую кепку менее ста евро. Работаю я почти без выходных, на жильё не трачусь, в еде неприхотлив, и подношения прихожан меня устраивают. Прибавьте к этому свежий воздух, полноценный сон, отсутствие всяческих стрессов и полбутылки хорошего красного вина в день, и вы получите исключительно здоровый образ жизни. Меня стесняют лишь два обстоятельства: частая смена места работы во избежание столкновений с властями и то, что приходится переливать дорогое вино в дешёвую тару и пить из горлышка, дабы не смущать моих небогатых благодетелей. Но это, как говорится, издержки профессии. Так что не корите себя, святой отец, я всё равно собирался вскоре перебираться в соседний город М. Знаете, я ведь много путешествую, даже начал вести записки, хотите почитать? Но на Рождество всегда возвращаюсь сюда. А вот и ваша вода.
Отец Анри взял стакан, его рука немного дрожала:
— Тибо, очень прошу вас, возвращайтесь на ваше место у церкви.
— Ну нет, — протянул Тибо, — это невозможно, у меня другие планы, да и полиция стала обращать на меня слишком пристальное внимание.
— Вас больше не тронут, я обещаю. Возвращайтесь, Тибо.
Нищий внимательно посмотрел на священника и сказал:
— Ладно, только из уважения к вам. Через несколько дней я приду.
— Спасибо, Тибо, — отец Анри поставил на стол полный стакан воды, разлив всего несколько капель, попрощался и вышел.
Он возвращался домой пешком. Шёл и не думал ни о чём, только посматривал иногда на синее небо с высокими перистыми облаками и улыбался.
На следующий день отец Анри пришёл в церковь раньше обычного. На ступеньках уже полулежал Тибо, артистически взлохмаченный, в потёртых джинсах и куртке. Рядом стояли два пакета с вещами и радиоприёмник, тихо наигрывавший джаз.
— Доброе утро, святой отец, что-то дома не сиделось, да и вас решил порадовать. Вы рады, не так ли?
— Доброе утро, Тибо. Хорошо сделали, что вернулись.
— А знаете, святой отец, я вот здесь уже час сижу и думаю: после смерти куда меня определят, в ад или в рай? Я, конечно, грешник, но с другой стороны — небольшой такой грешник.
— Никому, Тибо, это не известно. Всё возможно.
— Ну, тогда — в рай! — сказал Тибо и весело рассмеялся.
