| Родился в 1943 году в Новосибирске. В Москве сразу после окончания войны. По образованию музыкант (московская консерватория — класс виолончели). Более 30 лет работал в должности звукорежиссёра на Центральном Телевидении (позднее — на РТР и ТВ-6), а также в качестве композитора, режиссёра и сценариста. Неоднократно публиковался как автор стихотворений, различного рода эссе и исследований в области культурологии. Во Франции с 1999 года. |  |
Стихотворения
* * *
Как ночь, разлука этих лет Нас придавила тенью, Но даже тень твоя — мне свет Во мраке запустенья. Я стал обителью луча, И, как в оконной раме, Во мне теперь горит свеча — Одна из тех, что в храме...
Письмо в Париж
Елене. Июнь 1988 г.
Ты говоришь, жара в Париже. Я говорю, мороз в Москве. Хоть и июнь, да впору лыжи Надеть — и шасть скорей на сквер. Ты говоришь, в Париже скука, Точнее, скука по Москве. А что Москва? — как потаскуха, Вся продалась за СКВ, Лишь сверху модная рубаха, А воротник давно не чист, И в переходе смрадном Баха Играет виолончелист. Ты скажешь: и у нас, в Париже. А кстати, может, я не прав, Мне снится он огненно-рыжим, Ну а на слух — весьма гнусав. А ты твердишь, что жить красиво Несносно — ела б отрубя, Лишь бы не видеть, как Россия Проваливается в себя. А я мечтаю по Парижу Пройтись, как ветер, наугад — Ведь я к тебе сегодня ближе, Чем даже тыщу лет назад, Когда ещё не автостопом, А пёхом вся наша родня Торила тропы по европам, Сближая нас день ото дня. Вот я свою оставлю койку, И весь паёк убогий свой, И дым отечества с помойки, Горящей каждую весной; И я свои покину пашни — И обниму тебя, как спрут... И брошусь с Эйфелевой башни В Останкинский холодный пруд.
Баллада о старом скрипаче
Он не как все: он не был «многий», Он, древний прославляя род, Цвёл на ветвях генеалогий И округлился в зрелый плод. Он до десятого колена В музы́ке был не новичок, Седых столетий кантилену Наматывая на смычок. И, плавясь, пели канифоли На струнах, вкрученных в колок, И звуков спелые фасоли Рядами висли с нотных строк. Вот так всегда: тряхнул седины — И скрипку навзничь, сам ничком, И сладок запах древесины, Поющей нежно под смычком. Но дней захлёстывало скерцо, А тут — талантливый школяр, И скрипку он ему, как сердце, Отдал, смычок с ней и футляр. Вот день за днём, за нотой нота, Проходит время. Всюду он Учениками и заботой, Как пастор добрый, окружён. Но что вдруг с ним? Немногословен, В глазах небесный свет потух, Стал сумрачен — почти Бетховен — Но он, к несчастью, не был глух. Да, он услышал, он, к несчастью, Услышал всё, вошедши в зал: Заныли старые запястья, Когда он вопль её узнал! Терзаемая виртуозом, Она рождала звук сверла, По позвоночнику морозом Скребя: «Зачем не умерла Я в миг, когда, поддавшись ражу, Ты нёс меня как дань и дар!» Он дозвучать не дал пассажу, Рванул из рук — и дёру дал... Пылал камин. Смежая веки, Ещё он слышать мог, Сизиф, Как пел огонь, лаская деки, Как выл, обугливая гриф, Как, закоптелый и пологий, Нещадно жрал камина свод Ветвистый ствол генеалогий, На коем зрел и этот плод.
Пейзаж со вскинутой бровью
Так сегодня небо звёздно, Что под ним фонарь померк, Да и мне ещё не поздно Вскинуть голову наверх. Ночь полна таким значеньем, Так припал я к бытию, Будто личным казначеем Я при ночи состою, Будто нынче в пользу нищих Горы рухляди я свёз — А теперь вдруг стал гранильщик На алмазной копи звёзд. Буду здесь стоять — и баста! — Словно недовбитый гвоздь, Лишь бы сыпались богатства Мне за шиворот и сквозь. Подниму луну, как флягу, И наполню светом вновь — А потом под небом лягу И над глазом вскину бровь.
Глазами поэта
Текст и стихи Анатолия Вайнштейна к фотографиям Владимира Базана.
«Глазами поэта» — это о том поэтическом видении мира, которое не может не радовать, когда всматриваешься в фотоработы Владимира Базана. Каждая из них не только выразительна в художественном отношении, но и богата теми смысловыми оттенками, которые, впрочем, раскрываются лишь в диалоге со зрителем, а он способен увидеть то, что и для самого автора становится порой неожиданным. Ну а если поэт-фотограф встречает того, кто способен выразить своё впечатление в стихотворной форме, то здесь не только возникает творческий диалог, но ещё и появляется риск навязать одну поэтическую точку зрения другой, вполне самодостаточной и в принципе не нуждающейся ни в какой интерпретации. И всё же выход есть: попытаться создать такой поэтический комментарий, который вне изображения сам по себе не представлял бы самоценной поэзии, но обретал бы смысл лишь в резонансе с изображением. В таком случае не появляется опасности подмены и риска «перевернуть» диалог, представив себе фотографию, наоборот, как иллюстрацию к поэтическому тексту, что невероятно бы сузило семантику художественного изображения. Приоритет фотографии остаётся незыблемым. С другой стороны, предлагаемые здесь стихотворные ремарки — не просто подписи под картинками, а некие поэтические ракурсы, которые, вовлекая в игру с изображением, могут побудить к поиску совершенно иной точки зрения.
Зачем в начале было Слово, Когда в конце — лишь немота? Но, если жизнь первооснова, Она сюда вернётся снова Начать всё с чистого листа, И Слово отворит уста.
Небесной красоте, всем чарам вопреки, И жало смертное грозит, и тленье, И лишь касанью любящей руки Дано, смирив ток времени-реки, Остановить прекрасное мгновенье.
Кофейный вдохнув аромат, Сбежать от себя, друг от друга, Сбежать из привычного круга, Сбежать просто так, наугад, На запах цветущего луга, Туда, где восход, где закат...
И пока мы пели «Аллилуйю», Возносясь до самых до небес, Лестницу убрали приставную. Ангел постарался или бес? Всё равно, покуда я не слез.
Всё лишнее ушло за скобки, И только миг последний ценен — Стук каблуков тончайшей ковки Под занавес на авансцене. Но исчезая так за кромкой, Мы на поклон уже не выйдем: Ты станешь снова незнакомкой, А я — опять тебе невидим.
Над уровнем моря, Над зеркалом вод, Над уровнем горя И радости, вторя В воде себе сам, в каждой капле дробясь — Держать лишь бы с небом последнюю связь.
Помнишь? — это я, а это ты, Неба раззолоченное блюдце. Но готовы лодки и плоты, Зашумит река на все лады — И сюда нам больше не вернуться.
Не стоит ждать: не будет чуда, Не скрипнет дверь, И не вернуться им оттуда... Где ждут теперь.
Чем к полночи ближе, тем в небе темней — Но время не властно над Царством теней.
Об НЛО не нужно сплетен: Я сам себе инопланетен.
Миг жизни краток — Что был, что не был. Под нами кратер, Над нами небо. И луч заката На водной глади Зовёт куда-то, Чего-то ради...
День грядущий, день вчерашний Мчит за мной стальною башней. И куда теперь мне деться? Убежать бы снова в детство.
Во что бы то ни стало, Во что б ни обошлось, Я всё начну сначала, Схвачу земную ось, И этот мир, и этот град — Всё поверну на новый лад.
Бежишь от дома, от детей? Что ж, улетай к чертям собачьим! Не заскулим и не заплачем... Лишь возвращайся поскорей.
Запредельная цена — Потому всю жизнь одна.
Его продавали, его предавали... Ему всё равно: он грустит о Шагале.
Лежу у ног твоих — твоя собака. Печаль коснулась твоего лица. Но не грусти. Я жду любого знака — Мне лишь бы быть с тобою до конца.
По земле за годом год Ветер стелется. Всё минует, всё пройдёт — Перемелется.
